Мне никогда не суждено увидеть радугу
воскресенье, 21 ноября 2010
Мне никогда не суждено увидеть радугу
Мне никогда не суждено увидеть радугу
- Кстати, этот паладин… Касавир, кажется, его звали?
Сердце пропустило один удар, а затем болезненно заныло, как всегда при упоминании моего погибшего возлюбленного.
- Да, Касавир, - как можно безэмоциональнее произнесла я.
Касавир, почему ты погиб? Почему? Как же я надеялась, что Сэнд успеет прикрыть щитом себя и тебя. Но, видимо, зря надеялась. Хотя где-то там, в глубине сердца я все еще продолжаю надеяться.
-…в лусканской тюрьме… - долетело до моего слуха.
- А?
Кажется, я ушла в воспоминания о синеглазом паладине слишком глубоко. Как неудобно, мне тут так увлеченно что-то рассказывают, а я все пропускаю мимо ушей.
- Говорю, сидит в лусканской тюрьме.
- Кто?
На меня посмотрели, как на душевнобольную. И мягко повторили:
- Касавир. В лусканской тюрьме.
О боги… О боги, благодарю вас… За все благодарю. О, Таймора, дарующая удачу, ты снизошла ко мне, богиня. Он жив, жив. Мне хотелось то ли разрыдаться в голос, то ли спеть что-нибудь победное. Тир не оставил своего паладина.
- За действия против Лускана…
Да наплевать. Вытащу. Живой. Живой. Касавир, любовь моя… Значит, все же выжил, не погиб под падающими камнями. И это теперь неважно – Лускан, тюрьма… Я смогу, сумею вытащить.
Жди меня, мой паладин.
Сердце пропустило один удар, а затем болезненно заныло, как всегда при упоминании моего погибшего возлюбленного.
- Да, Касавир, - как можно безэмоциональнее произнесла я.
Касавир, почему ты погиб? Почему? Как же я надеялась, что Сэнд успеет прикрыть щитом себя и тебя. Но, видимо, зря надеялась. Хотя где-то там, в глубине сердца я все еще продолжаю надеяться.
-…в лусканской тюрьме… - долетело до моего слуха.
- А?
Кажется, я ушла в воспоминания о синеглазом паладине слишком глубоко. Как неудобно, мне тут так увлеченно что-то рассказывают, а я все пропускаю мимо ушей.
- Говорю, сидит в лусканской тюрьме.
- Кто?
На меня посмотрели, как на душевнобольную. И мягко повторили:
- Касавир. В лусканской тюрьме.
О боги… О боги, благодарю вас… За все благодарю. О, Таймора, дарующая удачу, ты снизошла ко мне, богиня. Он жив, жив. Мне хотелось то ли разрыдаться в голос, то ли спеть что-нибудь победное. Тир не оставил своего паладина.
- За действия против Лускана…
Да наплевать. Вытащу. Живой. Живой. Касавир, любовь моя… Значит, все же выжил, не погиб под падающими камнями. И это теперь неважно – Лускан, тюрьма… Я смогу, сумею вытащить.
Жди меня, мой паладин.
Мне никогда не суждено увидеть радугу
Мне никогда не суждено увидеть радугу
написано на фест)
- Ах, - вздохнул Гаррус. – Как это было прекрасно…
Шепард подобралась - сейчас все обещало какую-то крайне веселую байку о Найлусе, которого командор с турианцем поминали сегодня. Как сказал Гаррус, по турианским обычаям следовало умершего чтить смехом. И чем громче смех, тем почетнее память. Шепард старалась, как могла, впрочем, учитывая, какие истории сочинял Гаррус, явно на ходу придумывая и подставляя имена Найлуса и Сарена в турианские анекдоты и байки Спектров, это было не так уж и трудно. Да, заодно они поминали и Сарена. Как сказал Гаррус: "Для меня он умер, как только встретил Жнеца". Память этого легендарного Спектра сегодня они и чтили. Учитывая количество перекатывающихся по каюте бутылок, обоим умершим должно было уже изрядно икаться.
- Да. Я до сих пор помню тот великолепный вечер. Найлус и Сарен. Теплая вода, приятно пахнущая пена… Да, это было незабываемо. Приглушенный свет, тишина, знаешь, такая, в которой слышно только дыхание и иногда позвякивание бокалов.
- Что они такое творили? – шокированно поинтересовалась Шепард, обретя дар речи. – И какого черта там делал ты?
- Мыли посуду. Челлик проставлялся по поводу повышения в звании, а мыть посуду должен был тот, кто больше всех выпьет. Эта парочка тогда дала маху. А я… - Гаррус ухмыльнулся. – Следил за тем, чтобы они не перебили посуды больше, чем вымоют, очень уж Челлик переживал. Кстати, передник в ваши дурацкие земные незабудочки Сарену очень шел.
- Ах, - вздохнул Гаррус. – Как это было прекрасно…
Шепард подобралась - сейчас все обещало какую-то крайне веселую байку о Найлусе, которого командор с турианцем поминали сегодня. Как сказал Гаррус, по турианским обычаям следовало умершего чтить смехом. И чем громче смех, тем почетнее память. Шепард старалась, как могла, впрочем, учитывая, какие истории сочинял Гаррус, явно на ходу придумывая и подставляя имена Найлуса и Сарена в турианские анекдоты и байки Спектров, это было не так уж и трудно. Да, заодно они поминали и Сарена. Как сказал Гаррус: "Для меня он умер, как только встретил Жнеца". Память этого легендарного Спектра сегодня они и чтили. Учитывая количество перекатывающихся по каюте бутылок, обоим умершим должно было уже изрядно икаться.
- Да. Я до сих пор помню тот великолепный вечер. Найлус и Сарен. Теплая вода, приятно пахнущая пена… Да, это было незабываемо. Приглушенный свет, тишина, знаешь, такая, в которой слышно только дыхание и иногда позвякивание бокалов.
- Что они такое творили? – шокированно поинтересовалась Шепард, обретя дар речи. – И какого черта там делал ты?
- Мыли посуду. Челлик проставлялся по поводу повышения в звании, а мыть посуду должен был тот, кто больше всех выпьет. Эта парочка тогда дала маху. А я… - Гаррус ухмыльнулся. – Следил за тем, чтобы они не перебили посуды больше, чем вымоют, очень уж Челлик переживал. Кстати, передник в ваши дурацкие земные незабудочки Сарену очень шел.
понедельник, 18 октября 2010
Мне никогда не суждено увидеть радугу
среда, 13 октября 2010
Мне никогда не суждено увидеть радугу
Ночь, дождь, привкус сигарет…
Все кончено, дорогая. Или, как я тебе процитировала на память мандельштамовское: «Все лишь бредни, шерри-бренди».
Нет, на самом деле, мне было с тобой хорошо. Ага. Мне, знаешь ли, всегда оказывается так хорошо с бывшими, что просто диву даюсь – и как это я такого ангела бросила, уйдя от таких идеальных отношений.
Но идеальные отношения на расстоянии? Бред…
-Ты зайдешь?
-К черту…
Ты стоишь в дверях, смотришь на меня. Кутаешься в старый плед, который за тобой волочится по полу – ты маленькая, хрупкая.
А я сижу на перилах крыльца, запрокинув голову к небу. Косой дождь оседает на волосах мелкой моросью. И сигаретный дым тает. Красота. Зачем я сюда вообще пришла, сидеть и курить?
-А почему ты даже в дверь не позвонила и не постучала? – спрашиваешь ты таким тоном, словно интересуешься, почему я на днях ограбила банк, пристрелив кассиршу и двух охранников.
-А зачем?
Гашу окурок о мокрое дерево столбика. Ты морщишься:
-Некрасиво же.
Молчу.
-Ну, может, все-таки зайдешь?
-Нет, я так. Посидеть-покурить-подумать.
Фонарь над крыльцом светит неярко. Однако дождинки в этом тусклом мерцании все равно видны. Ты подходишь. Забираешься на перила рядом. И пытаешься накинуть плед мне на плечи.
-Я холодная и мокрая, простудишься.
-Ничего.
Ты усаживаешься, прижимаясь спиной к стене. И кладешь мне босые ноги на колени, бросив попытку разделить плед. Я начинаю машинально растирать тебе ступни.
-Простынешь. Идиотка.
-А вот если бы ты зашла в дом…
-Да-да. Я всегда виновата… Я помню.
-Я не об этом… Ну…
Я знаю, что ты не об этом. Я вообще много что знаю. Например, что у меня уже готов перевод на другую работу. За пять тысяч километров от этого города.
А знаешь, почему он уже готов?
Потому что ты тоже туда переводишься, только ты на повышение, а мне придется начинать все сначала.
-Я люблю тебя, - тихо говоришь ты.
-Я тебя тоже.
Нам обеим придется начинать многое с нуля.
Все кончено, дорогая. Или, как я тебе процитировала на память мандельштамовское: «Все лишь бредни, шерри-бренди».
Нет, на самом деле, мне было с тобой хорошо. Ага. Мне, знаешь ли, всегда оказывается так хорошо с бывшими, что просто диву даюсь – и как это я такого ангела бросила, уйдя от таких идеальных отношений.
Но идеальные отношения на расстоянии? Бред…
-Ты зайдешь?
-К черту…
Ты стоишь в дверях, смотришь на меня. Кутаешься в старый плед, который за тобой волочится по полу – ты маленькая, хрупкая.
А я сижу на перилах крыльца, запрокинув голову к небу. Косой дождь оседает на волосах мелкой моросью. И сигаретный дым тает. Красота. Зачем я сюда вообще пришла, сидеть и курить?
-А почему ты даже в дверь не позвонила и не постучала? – спрашиваешь ты таким тоном, словно интересуешься, почему я на днях ограбила банк, пристрелив кассиршу и двух охранников.
-А зачем?
Гашу окурок о мокрое дерево столбика. Ты морщишься:
-Некрасиво же.
Молчу.
-Ну, может, все-таки зайдешь?
-Нет, я так. Посидеть-покурить-подумать.
Фонарь над крыльцом светит неярко. Однако дождинки в этом тусклом мерцании все равно видны. Ты подходишь. Забираешься на перила рядом. И пытаешься накинуть плед мне на плечи.
-Я холодная и мокрая, простудишься.
-Ничего.
Ты усаживаешься, прижимаясь спиной к стене. И кладешь мне босые ноги на колени, бросив попытку разделить плед. Я начинаю машинально растирать тебе ступни.
-Простынешь. Идиотка.
-А вот если бы ты зашла в дом…
-Да-да. Я всегда виновата… Я помню.
-Я не об этом… Ну…
Я знаю, что ты не об этом. Я вообще много что знаю. Например, что у меня уже готов перевод на другую работу. За пять тысяч километров от этого города.
А знаешь, почему он уже готов?
Потому что ты тоже туда переводишься, только ты на повышение, а мне придется начинать все сначала.
-Я люблю тебя, - тихо говоришь ты.
-Я тебя тоже.
Нам обеим придется начинать многое с нуля.
суббота, 09 октября 2010
Мне никогда не суждено увидеть радугу
для Renee
просто под общее настроение...
Свои чувства доверили мы февралю,
Получили забвенье в награду.
Ты не любишь меня, я тебя не люблю,
Так чего же тебе еще надо?
Рассыпается пеплом последний листок,
Рвутся струны... Слова сыплет градом.
Ты со мною вальяжен, я с тобою жесток.
Так чего же тебе еще надо?
Но опять за закатом встречаем рассвет,
Попадая друг к другу в засаду.
Я с тобою навек, ты со мной навек.
Так чего же тебе еще надо?
просто под общее настроение...
Свои чувства доверили мы февралю,
Получили забвенье в награду.
Ты не любишь меня, я тебя не люблю,
Так чего же тебе еще надо?
Рассыпается пеплом последний листок,
Рвутся струны... Слова сыплет градом.
Ты со мною вальяжен, я с тобою жесток.
Так чего же тебе еще надо?
Но опять за закатом встречаем рассвет,
Попадая друг к другу в засаду.
Я с тобою навек, ты со мной навек.
Так чего же тебе еще надо?
пятница, 01 октября 2010
Мне никогда не суждено увидеть радугу
Для master-niamaru по мотивам "Что-то другое"
Колыбельная Мика
Мерцают звезды, как будто иглы
Втыкают в сердце рядами точек.
И что на чувства меня сподвигло?
Спокойной ночи, спокойной ночи.
Ответ я знаю, вопрос найдется.
И все в порядке, как ты захочешь.
И сердце только к тебе лишь рвется.
Спокойной ночи, спокойной ночи.
Затем теперь уповать на удачу
И ждать чего-то опять бессрочно?
Нет, нет, я сплю, я совсем не плачу.
Спокойной ночи, спокойной ночи.
Колыбельная Мика
Мерцают звезды, как будто иглы
Втыкают в сердце рядами точек.
И что на чувства меня сподвигло?
Спокойной ночи, спокойной ночи.
Ответ я знаю, вопрос найдется.
И все в порядке, как ты захочешь.
И сердце только к тебе лишь рвется.
Спокойной ночи, спокойной ночи.
Затем теперь уповать на удачу
И ждать чего-то опять бессрочно?
Нет, нет, я сплю, я совсем не плачу.
Спокойной ночи, спокойной ночи.
суббота, 25 сентября 2010
Мне никогда не суждено увидеть радугу
пятница, 24 сентября 2010
Мне никогда не суждено увидеть радугу
Мне никогда не суждено увидеть радугу
это не о конкретном, это просто привязка к общему ощущению
Для Renee по мотивам "Все оттенки мести"
Два взгляда вперекрёст:
Сомнение и ненависть...
Два сердца вперехлёст:
Сбылось или поверилось?
И словно мор прошел,
Живое выжег намертво.
Ты ли меня нашел,
Я ли тебя оставил там?
Молчание теперь
Так неподъемней возгласов...
Я в список свой потерь
Тебя добавил прописью.
Но вновь качнется крик...
Судьбы все мелет мельница...
Я ли к тебе привык,
Ты ль приручить осмелился?
И снова вверх взлетит-
Но не к тебе уж - ненависть.
Послушай, все прошло...
Сбылось... Не только верилось...
Для Renee по мотивам "Все оттенки мести"
Два взгляда вперекрёст:
Сомнение и ненависть...
Два сердца вперехлёст:
Сбылось или поверилось?
И словно мор прошел,
Живое выжег намертво.
Ты ли меня нашел,
Я ли тебя оставил там?
Молчание теперь
Так неподъемней возгласов...
Я в список свой потерь
Тебя добавил прописью.
Но вновь качнется крик...
Судьбы все мелет мельница...
Я ли к тебе привык,
Ты ль приручить осмелился?
И снова вверх взлетит-
Но не к тебе уж - ненависть.
Послушай, все прошло...
Сбылось... Не только верилось...
Мне никогда не суждено увидеть радугу
Ну вот и наступила осень, это, в целом и общем, хорошо, не так ли? Красиво и все такое... Золотые листья.
И ни слова про обострение шизофрении и все такое подобное)
А у меня сигареты закончились, что слегка огорчает.
И ни слова про обострение шизофрении и все такое подобное)
А у меня сигареты закончились, что слегка огорчает.