Мне никогда не суждено увидеть радугу
читать дальшеЯ ненавижу запах лаванды. Он прочно ассоциируется у меня с тем, что умер два года назад.
Командор Шепард. Яркая и волевая личность. Первый человек-Спектр. Герой скиллианского блица. Смело поступавший только так, как сам считал нужным.
Наверное, я что-то ощутил еще тогда, когда мы столкнулись у лифта на территории Службы Безопасности Цитадели. Хотя тогда мы только скользнули взглядами друг по другу. Пара слов. И я ушел, чувствуя спиной, как он повернулся к своему сопровождающему, заговорил о чем-то. Решительно, негромко. Красиво звучало, даже эти несколько слов. Мне редко нравились голоса людей. Да и, что уж таить, сами люди мне тоже нравились тогда лишь на расстоянии. А у Шепарда был приятный даже для моего турианского слуха голос.
Позднее мы встретились в клинике. Глупое мальчишество – я даже не думал о том, что могу попасть в заложницу, именно потому, что знал – не попаду. Стрелять я умел крайне хорошо. И руки у меня никогда не дрожали. Заметил Шепарда краем глаза, хотя он даже не догадывался, что я вижу их, врывающихся с оружием наперевес. И выстрелил. Потом я изобразил, конечно, смущение. Внутренне посмеялся – Шепард купился на мой виноватый вздох.
Тогда я пошел за ним, потому что хотел доказать что-то самому себе. Хотел ощутить, каково это – не отчитываться, поступать так, как хочется, а не так, как предписано нормами. Казалось, Спектр же, какие правила и устав? Однако Шепард раз за разом мягко и настойчиво ставил меня на место. Наверное, именно тогда, я начал понимать, что командор стал для меня кем-то более близким, чем командир отряда и боевой товарищ.
Впрочем, я не собирался претендовать ни на что – видел, какими глазами смотрит Шепард на этого биотика Аленко. И как смотрит он, когда командор отворачивается. Тогда я негодовал: как можно вот так, прикрывать чувства уставом?
А потом я напоил Аленко. И он выложил мне все: про «Нулевой скачок», про Вирнуса, про Райну. Про Шепарда. Про свой старый L-2 и мигрени, часто повторяющиеся. И я понял его. И, наверное, простил. В конце концов, он всего лишь человек. Как и Шепард. Что снова доказало, что все они разные, эти люди. Хотя я бы не стал прикрываться уставом, если бы любил.
Кого я тогда обманывал? Наверное, это было хуже, чем с Аленко. Он прикрывался дисциплиной, мямлил про то, что Шепард старше по званию и что романы не разрешены уставом, потом еще что-то совсем невразумительное про то, что они одного пола. Но его глаза говорили командору все, что не произносили губы. А я прикрывался собой самим, как живым щитом, от своих же собственных чувств. И молчал. И стрелял, оберегая Шепарда на тех планетах, куда нас заносила судьба. Я уже говорил, что хорошо стреляю?
Он брал с собой меня и Аленко. Неуклонно. Или меня и Рекса. Кроган этот о чем-то определенно догадывался. Однажды подошел ко мне, когда я чинил «Мако», хлопнул по плечу и заявил:
-Шепард прекрасен. Но не для тебя.
И отошел. Мне стало легче. Уильямс тогда покосилась на нас, ксенофобка клятая. Я сообразил, что она все слышала. И не преминет настучать Шепарду. Как ни странно, промолчала.
Между нами все равно не могло быть ничего. Мы слишком разные с ним. Были. Сейчас его нет больше. Моего Шепарда. Да, моего… Кому теперь плохо от того, что я назову его так, как хотел все это время?
В очередной визит на Цитадель он танцевала в «Сверхновой». Вместе с Аленко. А я стоял у края танцпола, сказав, что не умею дрыгаться так нелепо, как это умеют люди. И нет, не ревновал и не завидовал – был счастлив. Потому что улыбался Шепард.
А потом было это все… Вермайр… Наверное, впервые мне стало больно от собственного бессилия тогда, когда он стоял у ограждения, глядя в никуда. Несколько секунд на раздумье, кого спасать: Аленко или Уильямс. Аленко, разумеется. Как будто бы кто-то сомневался.
Совет призвал нас на Цитадель. Шепард шел как победитель. Гордо, уверенный в том, что теперь-то никуда Сарен не денется. По дороге до Президиума, мы свернули в какой-то магазинчик. Там Шепард и рассказал мне про эти цветы, которые любила его мать и которые у енго постоянно ассоциируются с чем-то хорошим. Лаванда. Я запомнил название. Решил при случае достать их для командора. Смешно. Но когда взрывалась «Нормандия», я больше всего на свете жалел о том, что я так и не успею принести ему лаванду, которую заказал с Земли, потратив на заказ половину средств на счете. Осознание того, что Шепард мертв, пришло позже. Ненавижу лаванду…
Скоро по мою душу придут наемники. Ага, идут. Трое. Вольные стрелки, видимо. Я приложил к плечу приклад, в оптический прицел рассматривая, кто там явился.
Я хладнокровный убийца. На моих руках полно крови. Я прошел через ад. И у меня ни при одном выстреле не дрожали руки. Они задрожали впервые в жизни. Потому что я узнал его лицо. И потом уже его манеру прорываться вперед, сминая огневой мощью всех на пути.
Интересно, как он отреагирует, когда узнает, кто такой Архангел… Я снял шлем.
-Гаррус?
Он улыбался. Я уселся, приняв позу, как можно небрежнее. Как в те старые добрые времена, когда мы разговаривали у «Мако».
-Я догадался, что это ты.
-Как?
-Ну какой чертов турианец, способный в одиночку надрать задницу всем бандам, будет тут еще ошиваться?
Это было прекрасно. Немыслимо прекрасно.
И когда совсем рядом грохнул взрыв и я ткнулся лицом в лужу синей крови, смутно сознавая, что это моя кровь, я все равно был счастлив. Потому что снова пахло рядом этой лавандой. И взволнованный голос Шепарда звал меня по имени. А его глаза смотрели на меня. И это было самое прекрасное зрелище, какое только я хотел б увидеть перед смертью.
«Шепард», - хотелось позвать мне. Но я не мог. Я уже ничего не мог. Только упасть в темную теплую пропасть с запахом цветов, чувствуя, как мой командор обнимает меня.
Командор Шепард. Яркая и волевая личность. Первый человек-Спектр. Герой скиллианского блица. Смело поступавший только так, как сам считал нужным.
Наверное, я что-то ощутил еще тогда, когда мы столкнулись у лифта на территории Службы Безопасности Цитадели. Хотя тогда мы только скользнули взглядами друг по другу. Пара слов. И я ушел, чувствуя спиной, как он повернулся к своему сопровождающему, заговорил о чем-то. Решительно, негромко. Красиво звучало, даже эти несколько слов. Мне редко нравились голоса людей. Да и, что уж таить, сами люди мне тоже нравились тогда лишь на расстоянии. А у Шепарда был приятный даже для моего турианского слуха голос.
Позднее мы встретились в клинике. Глупое мальчишество – я даже не думал о том, что могу попасть в заложницу, именно потому, что знал – не попаду. Стрелять я умел крайне хорошо. И руки у меня никогда не дрожали. Заметил Шепарда краем глаза, хотя он даже не догадывался, что я вижу их, врывающихся с оружием наперевес. И выстрелил. Потом я изобразил, конечно, смущение. Внутренне посмеялся – Шепард купился на мой виноватый вздох.
Тогда я пошел за ним, потому что хотел доказать что-то самому себе. Хотел ощутить, каково это – не отчитываться, поступать так, как хочется, а не так, как предписано нормами. Казалось, Спектр же, какие правила и устав? Однако Шепард раз за разом мягко и настойчиво ставил меня на место. Наверное, именно тогда, я начал понимать, что командор стал для меня кем-то более близким, чем командир отряда и боевой товарищ.
Впрочем, я не собирался претендовать ни на что – видел, какими глазами смотрит Шепард на этого биотика Аленко. И как смотрит он, когда командор отворачивается. Тогда я негодовал: как можно вот так, прикрывать чувства уставом?
А потом я напоил Аленко. И он выложил мне все: про «Нулевой скачок», про Вирнуса, про Райну. Про Шепарда. Про свой старый L-2 и мигрени, часто повторяющиеся. И я понял его. И, наверное, простил. В конце концов, он всего лишь человек. Как и Шепард. Что снова доказало, что все они разные, эти люди. Хотя я бы не стал прикрываться уставом, если бы любил.
Кого я тогда обманывал? Наверное, это было хуже, чем с Аленко. Он прикрывался дисциплиной, мямлил про то, что Шепард старше по званию и что романы не разрешены уставом, потом еще что-то совсем невразумительное про то, что они одного пола. Но его глаза говорили командору все, что не произносили губы. А я прикрывался собой самим, как живым щитом, от своих же собственных чувств. И молчал. И стрелял, оберегая Шепарда на тех планетах, куда нас заносила судьба. Я уже говорил, что хорошо стреляю?
Он брал с собой меня и Аленко. Неуклонно. Или меня и Рекса. Кроган этот о чем-то определенно догадывался. Однажды подошел ко мне, когда я чинил «Мако», хлопнул по плечу и заявил:
-Шепард прекрасен. Но не для тебя.
И отошел. Мне стало легче. Уильямс тогда покосилась на нас, ксенофобка клятая. Я сообразил, что она все слышала. И не преминет настучать Шепарду. Как ни странно, промолчала.
Между нами все равно не могло быть ничего. Мы слишком разные с ним. Были. Сейчас его нет больше. Моего Шепарда. Да, моего… Кому теперь плохо от того, что я назову его так, как хотел все это время?
В очередной визит на Цитадель он танцевала в «Сверхновой». Вместе с Аленко. А я стоял у края танцпола, сказав, что не умею дрыгаться так нелепо, как это умеют люди. И нет, не ревновал и не завидовал – был счастлив. Потому что улыбался Шепард.
А потом было это все… Вермайр… Наверное, впервые мне стало больно от собственного бессилия тогда, когда он стоял у ограждения, глядя в никуда. Несколько секунд на раздумье, кого спасать: Аленко или Уильямс. Аленко, разумеется. Как будто бы кто-то сомневался.
Совет призвал нас на Цитадель. Шепард шел как победитель. Гордо, уверенный в том, что теперь-то никуда Сарен не денется. По дороге до Президиума, мы свернули в какой-то магазинчик. Там Шепард и рассказал мне про эти цветы, которые любила его мать и которые у енго постоянно ассоциируются с чем-то хорошим. Лаванда. Я запомнил название. Решил при случае достать их для командора. Смешно. Но когда взрывалась «Нормандия», я больше всего на свете жалел о том, что я так и не успею принести ему лаванду, которую заказал с Земли, потратив на заказ половину средств на счете. Осознание того, что Шепард мертв, пришло позже. Ненавижу лаванду…
Скоро по мою душу придут наемники. Ага, идут. Трое. Вольные стрелки, видимо. Я приложил к плечу приклад, в оптический прицел рассматривая, кто там явился.
Я хладнокровный убийца. На моих руках полно крови. Я прошел через ад. И у меня ни при одном выстреле не дрожали руки. Они задрожали впервые в жизни. Потому что я узнал его лицо. И потом уже его манеру прорываться вперед, сминая огневой мощью всех на пути.
Интересно, как он отреагирует, когда узнает, кто такой Архангел… Я снял шлем.
-Гаррус?
Он улыбался. Я уселся, приняв позу, как можно небрежнее. Как в те старые добрые времена, когда мы разговаривали у «Мако».
-Я догадался, что это ты.
-Как?
-Ну какой чертов турианец, способный в одиночку надрать задницу всем бандам, будет тут еще ошиваться?
Это было прекрасно. Немыслимо прекрасно.
И когда совсем рядом грохнул взрыв и я ткнулся лицом в лужу синей крови, смутно сознавая, что это моя кровь, я все равно был счастлив. Потому что снова пахло рядом этой лавандой. И взволнованный голос Шепарда звал меня по имени. А его глаза смотрели на меня. И это было самое прекрасное зрелище, какое только я хотел б увидеть перед смертью.
«Шепард», - хотелось позвать мне. Но я не мог. Я уже ничего не мог. Только упасть в темную теплую пропасть с запахом цветов, чувствуя, как мой командор обнимает меня.
@темы: фанфик, Mass Effect